В школе, где не принято церемониться с фамилиями, его прозвали Мухой. А он и был похож на муху. Невзрачный, взъерошенный и настырный. В обвислой чуть ли не до колен футболке с линялым номером на груди. Футболка перешла по наследству от образцово-показательного старшего брата-спортсмена, на которого Севке настоятельно советовали походить благоразумные взрослые. И на которого он категорически не собирался походить, как не собирался походить на кого бы то ни было. Муха позволял себе быть самим собой и для себя, стоять на голове в подъезде, раскачивать на кованых воротах и отчаянно любить тоненькую девочку с черными косичками и родинкой над верхней губой. И остервенело выколачивать из барабанов ритмы вышедшего из моды джаза. Изгнанный вместе с барахлом на чердак, маленький бунтарь — как назойливая муха о стекло — исступленно и задыхаясь бил в свои невозможные барабаны, рассекая палочками пыльный воздух.
